Интервью в «Правде»
Автор Admin - 05 September, 2013
Категория: Петр Машеров
Интересна история появления его интервью в «Правде».
О ней рассказал спустя десятилетие Александр Симуров:
— На республиканский семинар в Гродненскую область Машеров пригласил редактора «Правды» по отделу партийной жизни Виктора Кожемяко. Я тоже был па том семинаре. Правдист из Москвы по ходу семинара много и подробно говорил с Петром Мироновичем, внимательно присматривался ко всему происходившему, к действиям и поведению Машерова. У него возникла мысль кроме репортажа с семинара спустя какое-то время дать развернутую беседу о стиле и методах партийной работы в республике.
Как он поступил? Уехав в Москву, по блокнотным записям написал обширную беседу — вопросы и ответы, набрал ее и прислал гранки на визу. Этим, правда, должен был заняться Иван Новиков, поскольку Кожемяко взял его в соавторы. Но Новиков в то время оказался в отпуске, и за визой пришлось идти мне. «Сходи быстренько, завизируй, — напутствовал меня Кожемяко, — а то материал уже запланирован. Поправки передай по телефону».
Каково же было удивление, когда Машеров наотрез отказался подписать уже готовый материал.
— Я не привык, чтобы за меня писали и вопросы, и ответы. Вы за кого меня считаете? — резко отреагировал он. — Если вы хотите со мной побеседовать, то дайте вопросы, а уж ответы я сам соображу.
— Но так все делают в интересах оперативности, — попытался переубедить я. — К тому же Кожемяко с вами действительно общался два дня и многое услышал...
— То было совсем другое. Беседа для «Правды» не должна так делаться. Пример других для меня не указ...
Ушел я от Петра Мироновича несолоно хлебавши. Позвонил в Москву и обрисовал ситуацию. Кожемяко никак не мог понять и поверить, что написанный им материал отвергнут. Сам связался с Машеровым, долго уговаривал, доказывал, но и он получил «отлуп».
— Раз беседа нужна, наши дела представляют интерес для союзного читателя, вот и приезжайте завтра, вместе поработаем и сделаем беседу, — предложил он.
Так и вышло. Виктор Кожемяко прилетел. В кабинете Машерова, хотя день был субботний, собралась рабочая дружина: сам хозяин, заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК Савелий Павлов, помощник первого секретаря Григорий Вечерко и я. Ответы на вопросы надиктовывали стенографистке. Она их расшифровывала, печатала и возвращала. По машинописи велась и правка. Не поднимаясь из-за стола, без перерывов, проработали шесть часов. Я был потрясен: Машеров ни разу не вышел из комнаты, а я выбегал дважды.
Принесли начисто перепечатанный текст. Он еще раз его вычитал и решительно подписал. «Теперь вопросов нет. Моя беседа», — мягко сказал он.
Запомнилась в интервью неординарная мысль об «обюрокраченной коллегиальности». Он говорил: «Нужно только не прятаться за коллегиальность, а опираться на нее, не перекладывать дело друг на друга, а отвечать за него персонально. Ибо нередки случаи, когда под видом коллегиальности снимается личная ответственность, человек выходит из-под контроля, а в результате как бы подрубается деловитость и снижается результативность работы. Это уже, если называть вещи своими именами, обюрокраченная коллегиальность, несовместимая с ленинским стилем».
...Машеров пришел в восторг, когда его интервью наконец-то появилось в газете. Вечером он приехал к зятю и дочери Наташе, поднял их с постели, заставил тут же прочесть публикацию в «Правде» и высказать свои мнения.
Он никогда не брал деньги за статьи, опубликованные в печати. Принесут, бывало, в приемную денежный перевод, доложат ему, а он говорит: «Часть гонорара оставьте тем, кто помогал писать статью, а три процента — на партвзносы». Очень щепетилен был в таких вопросах. После публикации не забывал поблагодарить своих помощников, готовивших для газеты корреспонденцию.
О ней рассказал спустя десятилетие Александр Симуров:
— На республиканский семинар в Гродненскую область Машеров пригласил редактора «Правды» по отделу партийной жизни Виктора Кожемяко. Я тоже был па том семинаре. Правдист из Москвы по ходу семинара много и подробно говорил с Петром Мироновичем, внимательно присматривался ко всему происходившему, к действиям и поведению Машерова. У него возникла мысль кроме репортажа с семинара спустя какое-то время дать развернутую беседу о стиле и методах партийной работы в республике.
Как он поступил? Уехав в Москву, по блокнотным записям написал обширную беседу — вопросы и ответы, набрал ее и прислал гранки на визу. Этим, правда, должен был заняться Иван Новиков, поскольку Кожемяко взял его в соавторы. Но Новиков в то время оказался в отпуске, и за визой пришлось идти мне. «Сходи быстренько, завизируй, — напутствовал меня Кожемяко, — а то материал уже запланирован. Поправки передай по телефону».
Каково же было удивление, когда Машеров наотрез отказался подписать уже готовый материал.
— Я не привык, чтобы за меня писали и вопросы, и ответы. Вы за кого меня считаете? — резко отреагировал он. — Если вы хотите со мной побеседовать, то дайте вопросы, а уж ответы я сам соображу.
— Но так все делают в интересах оперативности, — попытался переубедить я. — К тому же Кожемяко с вами действительно общался два дня и многое услышал...
— То было совсем другое. Беседа для «Правды» не должна так делаться. Пример других для меня не указ...
Ушел я от Петра Мироновича несолоно хлебавши. Позвонил в Москву и обрисовал ситуацию. Кожемяко никак не мог понять и поверить, что написанный им материал отвергнут. Сам связался с Машеровым, долго уговаривал, доказывал, но и он получил «отлуп».
— Раз беседа нужна, наши дела представляют интерес для союзного читателя, вот и приезжайте завтра, вместе поработаем и сделаем беседу, — предложил он.
Так и вышло. Виктор Кожемяко прилетел. В кабинете Машерова, хотя день был субботний, собралась рабочая дружина: сам хозяин, заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК Савелий Павлов, помощник первого секретаря Григорий Вечерко и я. Ответы на вопросы надиктовывали стенографистке. Она их расшифровывала, печатала и возвращала. По машинописи велась и правка. Не поднимаясь из-за стола, без перерывов, проработали шесть часов. Я был потрясен: Машеров ни разу не вышел из комнаты, а я выбегал дважды.
Принесли начисто перепечатанный текст. Он еще раз его вычитал и решительно подписал. «Теперь вопросов нет. Моя беседа», — мягко сказал он.
Запомнилась в интервью неординарная мысль об «обюрокраченной коллегиальности». Он говорил: «Нужно только не прятаться за коллегиальность, а опираться на нее, не перекладывать дело друг на друга, а отвечать за него персонально. Ибо нередки случаи, когда под видом коллегиальности снимается личная ответственность, человек выходит из-под контроля, а в результате как бы подрубается деловитость и снижается результативность работы. Это уже, если называть вещи своими именами, обюрокраченная коллегиальность, несовместимая с ленинским стилем».
...Машеров пришел в восторг, когда его интервью наконец-то появилось в газете. Вечером он приехал к зятю и дочери Наташе, поднял их с постели, заставил тут же прочесть публикацию в «Правде» и высказать свои мнения.
Он никогда не брал деньги за статьи, опубликованные в печати. Принесут, бывало, в приемную денежный перевод, доложат ему, а он говорит: «Часть гонорара оставьте тем, кто помогал писать статью, а три процента — на партвзносы». Очень щепетилен был в таких вопросах. После публикации не забывал поблагодарить своих помощников, готовивших для газеты корреспонденцию.