Петр Машеров

Когда осмотр был закопчен и все повернули назад к выходу, он положил руку на плечо кладовщика, чем тот был несказанно польщен, и сказал:
— Мне очень приятно, что старый солдат по-прежнему на посту.
— А как же иначе? — не удержался Егор Кузьмич.
— Если б у нас во всех колхозах семена были в таком состоянии, то и урожаи были бы другие, — последовало резюме из уст высокого гостя.

Когда подошли к двери и Машеров протянул на прощание руку кладовщику, он, взбодренный хорошей оценкой его работы, вдруг, осмелев, спросил:
— Может, замечания какие будут, товарищ секретарь?
— Замечание одно есть, я хотел высказать его председателю, но раз вы напросились, скажу и вам. Нашу кормовую базу надо укреплять, а вот сладкого люпина в кладовой я что-то не заметил...
— Люпин есть, есть... — даже зажестикулировал кладовщик, — только его хранить толстым слоем в отсеках нельзя, портится.
— Мне это известно, — сказал Машеров, — где же вы тогда его храните?
— А вот напротив, на чердаке коровника. Председатель вам покажет.

В середине дня в коровнике почти никого не было. Только дежурная доярка ходила по центральному проходу. После прохладной кладовой здесь показалось очень тепло. Коровы лежали на торфяной, как известно, довольно теплой подстилке. Еще будучи первым секретарем Брестского обкома партии, Машеров ратовал на всемерное накопление органических удобрений. Он говорил, что это основное условие повышения урожайности. И торфяная подстилка и навозно-торфяные компосты — все это были если не его идеи, то идеи, которые он настойчиво продвигал.

Машеров оживился.
— Вы посмотрите, как удобно коровам лежать — и мягко, и тепло.

Прошли через весь коровник, затем по лестнице забрались на чердак, посмотрели, как хранится люпин. Затем отошли метров сто-сто пятьдесят от коровника и оказались у силосохранилища. Это была трехметровой глубины бетонная траншея, перегороженная через каждые пять метров такими же бетонными, неизвестно для чего, стенками.

Остановились у ямы, где половина силоса была выбрана, а половина еще хранилась. Силос отрезали специально приспособленной косой, поэтому торец оставшейся части был вертикальным и ровным. На морозном воздухе он даже покрылся инеем. Машеров тоже обратил на это внимание. Он шагнул к краю ямы и вдруг, опершись на него рукой, прыгнул в трехметровую глубину. Это было так неожиданно, что Делец на какой-то миг оторопел. Но потом последовал за ним. Он же тем временем запустил руку поглубже в бурт, достал жменю не подмороженного силоса, выбрал два кукурузных листа и начал их жевать.
— Силос хорош, кислота не чувствуется.

Председатель тем временем раздобыл небольшую лестницу и они без труда взобрались наверх. Когда подошли к машине, первый секретарь поинтересовался:
— Что дальше будем смотреть?