На вершине власти
Автор Admin - 15 September, 2013
Категория: Петр Машеров
Раньше многие стремились высказать свое мнение, поспорить с ним, но в последние годы его жизни поняли, что это не всегда приятно ему. Авторитет Машерова уже «горел» на небосклоне его судьбы, а власть в руках была невероятная — по сути, неограниченная, и поэтому на его личные недостатки уже никто и не указывал. Для достижения абсолютной власти ему понадобилось шесть-семь лет.
То, что Машеров говорил, принимали за истину, многие ему поддакивали. А тех, кто высказывал замечания, он уже не выслушивал до конца.
Заседания бюро ЦК всегда были серьезным событием. Те люди, которые готовили его, те, кого сюда вызывали, чувствовали большую ответственность. Заседания проходили два раза в месяц, по пятницам, в 10 часов утра. За каждым членом бюро, ответственным работником ЦК было закреплено негласно свое рабочее место. Скажем, Председатель Президиума Верховного Совета садился за столом по левую руку от председательствующего, за ним — Предсовмина. Напротив них — второй секретарь ЦК и далее — по партийной иерархии. При смене постов те же люди пересаживались в кресла своих предшественников.
Бюро ЦК было сильным мозговым коллегиальным центром. На нем шли напряженная обстоятельная проработка и обсуждение разнообразных вопросов по нескольку часов. Сюда нельзя было идти не подготовительным. Демагогов и «лалашников» здесь не терпели. Надо заметить, многим на заседаниях «хорошо» доставалось. Если речь шла о больших недостатках, Машеров очень злился, иногда срывался. Его продолжительные, хотя и глубокие, выступления иногда надоедали, но он никогда не говорил глупостей.
На одном из заседаний бюро утверждали членов коллегии Министерства строительства. Заведующий отделом дал наилучшую характеристику молодому мужчине. Но жесткий и принципиальный А.А. Смирнов, который занимал тогда должность председателя партийно-государственного контроля, доложил:
— Работник он хороший. Но недели две назад заснул в сквере перед обкомом партии. Почему заснул, думаю, объяснять не надо. Не на работе устал. Но место же выбрал для отдыха...
Смирнов был въедливым, насмешливым. В зале — смех. Можно, казалось, все превратить в шутку. Но нет... Машеров даже переменился в лице.
— Было такое?.. Претендент потупился.
— Виноват. Выпили с товарищем по институту.
— Снять вопрос с повестки. Можете быть свободны. Работайте на своем месте. Но еще один факт... — и повернулся к министру: — Вы знали об этом?
Иван Матвеевич Жижель, профессионал своего дела, искренний белорус, друг многих писателей, — в молодости был актером, играл в театре у Голубка, подхватился:
— Партком треста дал оценку...
— Объявить министру выговор за подбор кадров и что не проинформировал отдел! — жестко высказал Машеров.
Категорически, без голосования. Жижель сидел рядом с Иваном Шамякиным. Писатель, еще молодой, с юмором воспринял этот веселый эпизод, но поразился, ощутив, как задрожал заслуженный строитель. Ему стало жаль человека.
— Успокойтесь, Иван Матвеевич. Что вы так расстроились? Не будут вам записывать выговор, — попытался утешить министра.
— Как успокоиться, брат ты мой? Да и не это волнует — запишут, не запишут. С 1925 года в партии, и не имел ни одного предупреждения даже, — оправдывался Жижель.
— А вы скажите об этом Петру, только выберите момент после вопроса, который успокоит и порадует его.
— Думаешь, послушает?
— Вы же его лучше, чем я, знаете, он — добрый.
— «Добрый».
Шамякин, как член ревкомиссии ЦК, после рассмотрения остальных вопросов остался в зале, его заинтересовало, чем закончится история с Жижелем?
Заседание продолжалось пять часов. И все это время старый человек волновался. Наконец он улучил момент, попросил слово.
— Петр Миронович, больше сорока лет в партии и... не имел ни одного взыскания, — и... захлебнулся человек, пропал голос.
Он внимательно посмотрел на него, понял о чем речь, снисходительно улыбнулся и обратился к членам бюро:
— Ну, что, товарищи? Предлагаю ограничиться замечанием. Все его дружно поддержали.
И Жижель вмиг стал Жижелем, в коридоре — юморист, хохотун, анекдотчик, как Андрей Макаенок. Между прочим, Ивана Матвеевича любил Якуб Колас, в доме его Жижель был первым гостем на любом празднике, юбилее. Человек этот был необычной энергии и настоящий строитель. Восстановление Минска, лучшие его районы, к примеру, Ленинский проспект, от Дома правительства до площади Победы, застраивались под его руководством. Такими были коммунисты!
То, что Машеров говорил, принимали за истину, многие ему поддакивали. А тех, кто высказывал замечания, он уже не выслушивал до конца.
Заседания бюро ЦК всегда были серьезным событием. Те люди, которые готовили его, те, кого сюда вызывали, чувствовали большую ответственность. Заседания проходили два раза в месяц, по пятницам, в 10 часов утра. За каждым членом бюро, ответственным работником ЦК было закреплено негласно свое рабочее место. Скажем, Председатель Президиума Верховного Совета садился за столом по левую руку от председательствующего, за ним — Предсовмина. Напротив них — второй секретарь ЦК и далее — по партийной иерархии. При смене постов те же люди пересаживались в кресла своих предшественников.
Бюро ЦК было сильным мозговым коллегиальным центром. На нем шли напряженная обстоятельная проработка и обсуждение разнообразных вопросов по нескольку часов. Сюда нельзя было идти не подготовительным. Демагогов и «лалашников» здесь не терпели. Надо заметить, многим на заседаниях «хорошо» доставалось. Если речь шла о больших недостатках, Машеров очень злился, иногда срывался. Его продолжительные, хотя и глубокие, выступления иногда надоедали, но он никогда не говорил глупостей.
На одном из заседаний бюро утверждали членов коллегии Министерства строительства. Заведующий отделом дал наилучшую характеристику молодому мужчине. Но жесткий и принципиальный А.А. Смирнов, который занимал тогда должность председателя партийно-государственного контроля, доложил:
— Работник он хороший. Но недели две назад заснул в сквере перед обкомом партии. Почему заснул, думаю, объяснять не надо. Не на работе устал. Но место же выбрал для отдыха...
Смирнов был въедливым, насмешливым. В зале — смех. Можно, казалось, все превратить в шутку. Но нет... Машеров даже переменился в лице.
— Было такое?.. Претендент потупился.
— Виноват. Выпили с товарищем по институту.
— Снять вопрос с повестки. Можете быть свободны. Работайте на своем месте. Но еще один факт... — и повернулся к министру: — Вы знали об этом?
Иван Матвеевич Жижель, профессионал своего дела, искренний белорус, друг многих писателей, — в молодости был актером, играл в театре у Голубка, подхватился:
— Партком треста дал оценку...
— Объявить министру выговор за подбор кадров и что не проинформировал отдел! — жестко высказал Машеров.
Категорически, без голосования. Жижель сидел рядом с Иваном Шамякиным. Писатель, еще молодой, с юмором воспринял этот веселый эпизод, но поразился, ощутив, как задрожал заслуженный строитель. Ему стало жаль человека.
— Успокойтесь, Иван Матвеевич. Что вы так расстроились? Не будут вам записывать выговор, — попытался утешить министра.
— Как успокоиться, брат ты мой? Да и не это волнует — запишут, не запишут. С 1925 года в партии, и не имел ни одного предупреждения даже, — оправдывался Жижель.
— А вы скажите об этом Петру, только выберите момент после вопроса, который успокоит и порадует его.
— Думаешь, послушает?
— Вы же его лучше, чем я, знаете, он — добрый.
— «Добрый».
Шамякин, как член ревкомиссии ЦК, после рассмотрения остальных вопросов остался в зале, его заинтересовало, чем закончится история с Жижелем?
Заседание продолжалось пять часов. И все это время старый человек волновался. Наконец он улучил момент, попросил слово.
— Петр Миронович, больше сорока лет в партии и... не имел ни одного взыскания, — и... захлебнулся человек, пропал голос.
Он внимательно посмотрел на него, понял о чем речь, снисходительно улыбнулся и обратился к членам бюро:
— Ну, что, товарищи? Предлагаю ограничиться замечанием. Все его дружно поддержали.
И Жижель вмиг стал Жижелем, в коридоре — юморист, хохотун, анекдотчик, как Андрей Макаенок. Между прочим, Ивана Матвеевича любил Якуб Колас, в доме его Жижель был первым гостем на любом празднике, юбилее. Человек этот был необычной энергии и настоящий строитель. Восстановление Минска, лучшие его районы, к примеру, Ленинский проспект, от Дома правительства до площади Победы, застраивались под его руководством. Такими были коммунисты!