Петр Машеров

Прошел застой, началась «перестройка». Мудрые китайцы, проклиная своего недруга, говорят так: «Чтоб тебе пришлось жить в эпоху перемен».

Начался период гласности. Волны негативной информации, которые потом в народе назвали коротко «чернухой», захлестнули все. А потом грянул 1991 год. Танки на улицах Москвы сначала ужаснули, а потом стали привычным явлением. Но Виктория Брежнева до этих времен не дожила.

Печальный финал. Облитые позднее грязью Леонид Ильич, его зять Юрий Чурбанов и дочь Галина Леонидовна, внуки. Берущая за сердце картина трагедии человеческих личностей. Кто сломался, а кто, сохранив гордость и достоинство, не сдался. Вопреки слухам и сплетням. Впрочем, это история. О ней легко рассуждать сейчас. Тогда же разобраться во всем было более сложно и непросто.

Андропов заранее готовился к смерти Брежнева, а тот не только не умирал, но, напротив, почувствовал себя гораздо лучше. Настолько лучше, что задумал съездить в Ташкент к своему другу Рашидову. Старика пытались отговорить, но тот твердо решил ехать. Конечно, это не было простой прихотью. Но что конкретно побудило генсека к этой поездке, так и осталось загадкой. Шараф Рашидов встретил своего друга и благодетеля с великими почестями. Брежнев пожелал поговорить с народом.

Умер Михаил Суслов. Де-факто главный человек в партии, ее «серый кардинал». С его смертью равновеликого противовеса Юрию Андропову и КГБ не оказалось.

Однажды в кабинет Брежнева зашел помощник:
— Леонид Ильич, звонила жена покойного Суслова.
— Чего она хотела?
— Чтобы город Саратов назвали его именем.